Городилов: Вы, скорее всего, стали трендом в гибридной информационной войне...
Гопп: Да, это гибридная информационная война. Конечно, безусловно! Я даже могу сказать, с чего это все началось. В 2014-м мы сняли ролик «Владимир Владимирович, иди домой!». Не оскорбляли, интеллигентно... Это было еще до знаменитой кричалки про Путина.
Вот после этого они и стали говорить, что я поддерживаю «нацистов». А кто был в этом клипе? Рева (Михаил Рева — скульптор, художник), Барский (Борис Барский — актер комик-труппы «Маски», поэт), покойный Кузнецов (Юрий Кузнецов — музыкант, композитор), я, Ира Токарчук (актриса, напарница Якова Гоппа в «Джентльмен-шоу») и, по-моему, все — 5 человек. Так вот, мы в этом ролике сказали: Владимир Владимирович, бросайте все, выключайте свет, сливайте воду и идите домой! Оставьте нас в покое!.. Боже, как они все сорвались, мол посмотрите, что он про Путина говорит. В общем, такая вот история. Теперь на меня это не действует.
В 14-м и 15-м годах я пережил очень серьезные угрозы. Были и оскорбления. Было сложно...
Актерский фронт
Городилов: Но ведь в творческой тусовке Одессы есть также разные взгляды на это все. Там вы хоть не ссоритесь?
Гопп: Здесь важно понимать, что не многие публично высказывались в этой плоскости. Многие говорят одно, пишут другое, лавируют... Я же не скрывал и продолжаю поддерживать Украину. Да, я с ними не спорю, я не навязываю свое видение. Но, если это все переходит границы, я с таким человеком прощаюсь и все.
Вот даже такой пример. Мы только что приехали с гастролей по Белоруссии. Там люди естественно интересуются тем, что происходит у нас. Они задают вопросы. Я им аккуратно пытался изложить свое видение. И должен вам сказать, что они вполне сносно относятся ко всему. Они просто напичканы телевизионной пропагандой: нам по телевизору совсем другое показывают. Мой главный аргумент, который их сразил наповал, заключается в следующем. Почему до прихода Януковича мало кто знал о существовании партии «Свобода»? Образ врага! Потом пошли антифашистские митинги, «георгиевские ленты», «фашизм не пройдет!» и пошло-поехало. Власть ищет врагов. А они: а мы не задумывались об этом.
Городилов: А как актер, вы переживаете за то, что сейчас не участвуете в российских проектах?
Гопп: Ну так это было всегда. Москва сюда привозила узнаваемых актеров, а к нашим относилась как к второстепенным. Ну да, это был уровень Ступки, Роговцевой... и все. На украинском уровне можно сказать про Горбунова. И это несмотря на то, что те же одесские актеры Олег Школьник и Ирина Токарчук имеют высшее московское актерское образование.
Токарчук закончила ГИТИС, Школьник — Щепкинское училище. И все равно, из-за того, что они в Украине, ранее они были второстепенные. И это отношение меня всегда бесило. Почему актер, который приезжает из Москвы играть одесскую роль, получает гонорар больше, чем я или любой другой одесский актер? И так было всегда.
При этом, есть и такие актеры, которые отсюда приезжают сниматься в Москву. И я не уверен, что им там платят столько же, сколько московским актерам. Но, во всяком случае, они работают. Пример — Влад Ряшин и его «Стар-медиа» — база киевская, но которая полностью работает в Москве.
Поймите, это крупный шоу-бизнес. Он не может так легко порвать все связи. Они работают. Не обязательно при этом они поддерживают действия России в Украине. Они просто эту тему не затрагивают. Я знаю целый ряд таких артистов. Вот мой знакомый Сергей Гармаш. Он херсонский. Его двоюродная сестра живет здесь на Котовского. Он каждое лето здесь. Он поддерживает Украину, но кричать об этом не будет, потому что он там работает.
Лично я знаю, что те режиссеры сюда больше не приедут и точно туда не поеду. Поэтому мне все равно, я говорю что хочу. Мне даже со спектаклем «Поезд "Одесса-мама"» предлагали поехать в Россию на гастроли. Я сказал, что я не поеду. Филимонов, даже Писанка отказались... А нас постоянно зовут. Очень сильно зовут.
Одессоцентризм от Якова Гоппа
Городилов: Вы, уже как телеведущий, долгое время отслеживали, как меняется одессит.
Гопп: Я ведь раньше почти никогда из Одессы, из Украины не выезжал. В начале 80-х годов я два года не был в Одессе, а так — максимум на две недели уезжал. Все остальное время я здесь. Поэтому все, что происходит в Одессе, происходит на моих глазах и я вижу, как здесь все меняется. Я прекрасно понимаю все эти «понаехали»... Но от этого не уйдешь! Да, я коренной одессит, есть еще «кореннее» одесситы, и так далее.
Городилов: Чего не хватает жителям Одессы сейчас? То, что «понаехали»?
Гопп: Плохо то, что часто сами одесситы не хотят отнестись серьезно к сохранению города. Я занимался защитой памятников архитектуры. Мы пытались решить этот вопрос, смотрели на опыт Львова, других городов Украины, Польши, как в Европе это все... Ноль эмоций. Плохо, что не берегут и забывают историю, а не то, что понаехали. И забывают историю люди, которые живут в этом городе... Вы хотите строить? Стройте! Но не убивайте же!
Городилов? А что еще бросается в глаза? Изменились ли сами одесситы?
Гопп: Я могу так сказать: раньше люди были более открыты, общались, пытались говорить о насущных проблемах. Такое было еще в начале 2000-х. А сейчас, с гаджетами, человек перепроверяет быстро любую информацию. В слухах потребностей нет. И время с этим всем летит стремительно. А раньше люди общались, ходили в гости...
Я 40 лет прожил на Французском бульваре. В детстве я выходил в плавках в 10 утра на море и приходил в 5-6 вечера. Там мы общались, в карты играли, купались.
А сейчас — компьютер. А это другое. Но ХХІ век на улице.
Городилов: А вам больно сейчас за родной Французский бульвар?
Гопп: Очень больно! Я вот сейчас еду по Французскому бульвару, смотрю в окно и говорю: это уже не мой бульвар. Нынешние туристы ведь просто не знают того бульвара. Вот даже мой знакомый Тарпан говорит, что у него душа болит, сделали из Французского бульвара спальный район. Настроили высоток...
Я вот вспоминаю строки из песни, где «Бульвар Французский весь в цвету»... Да там ведь и деревьев уже не осталось... А я в детстве переходил этот бульвар и видел, как кроны деревьев смыкались над дорогой, и все это превращалось в тоннель. А весной, когда первые зеленые побеги, — этот тоннель менял цвет. Это такая лирика и такая гармония, что многие сейчас этого не поймут. Машин было мало и они тарахтели по этой брусчатке. А сейчас — это пустота, бетон... Это не мой город.
А ведь это была первая переименованная улица. Да, в 1996 году первым переименовали именно Пролетарский бульвар. А почему? Да потому, что Завод шампанских вин заключил контракт с французами. И наши виноделы бились, чтобы за игристым вином оставить привычное название «Шампанское». А это бренд, его так нельзя просто использовать. Но французам очень понравился вкус нашего шампанского. Но возникла одна проблема: когда писался адрес «Пролетарский бульвар», у французов вышло непонимание. Они сказали, что у них пролетариат — низший слой населения, который работать не хочет... Пролетарии не могут пить элитный напиток. Потом они поинтересовались, как ранее назывался бульвар. Естественно, именно поэтому, Французскому бульвару впервые в Одессе вернули историческое название.
Да и вообще, мне не нравится то, что сейчас происходит с городом. Какое-то запустение приходит. Нам все время что-то обещают, лапшу вешают... Вот бывший начальник городского управления по охране исторического наследия товарищ Шелюгин пообещал, что выделит целый миллиард на восстановление исторического наследия города — ремонт и так далее. Ребята, а где вы раньше были? Вы по поводу дома Руссова сколько говорите? Столько, сколько Труханов городом руководит.
Даже немцы приезжали, какие-то исследования делали. И что? В прошлом году говорили, что выделят миллионы на восстановление восьми фасадов... И что? Вы отчитайтесь, что за деньги были выделены, частные или муниципальные? И где эти фасады?
Там ведь очень тонкий вопрос. Фасады памятников архитектуры принадлежат государству. А внутренние помещения принадлежат частному собственнику. Другими словами, ответственность за фасад несет муниципалитет, а внутренние помещения — частным лицам. И этот вопрос не решался. И вот снова разговор о миллиарде гривен. Ребята, а сколько вы денег закопаете? Вы не боитесь, что вокруг вас постоянно скандалы? В том числе и с новым помещением мэрии в «Краяне». А сейчас вы говорите про такие суммы, что можно обалдеть. Вы хотя бы план развития подготовьте и представьте.
Городилов: Но есть же кроме дома Руссова и тот же дом Гоголя, который валится не один год и не только при этой городской власти?
Гопп: Да, я хорошо знаю людей, которые им владеют. Знаете какая там схема? Вот обрушился там потолок, а теперь крыша... Они ждут, чтобы этот дом вычеркнули из списка памятников архитектуры, чтобы построить на его месте новый дом. Существует реестр, где находится около тысячи памятников архитектуры. Я даю слово, что 400 или даже 500 внесенных туда объектов уже не существует в природе, а они до сих пор в реестре. Начните с того, что сделайте перепись! Но никто этим заниматься не хочет. Они боятся. Последняя их перерегистрация была где-то в 1987 или 1988 годах.
Городилов: А дом-стена получил такой статус благодаря и вашему вмешательству совсем недавно.
Гопп: Но это ведь историческая часть города. Здесь все — памятники архитектуры. А вообще это «понты» для приезжих, так, чтобы показать, мол мы защитили этот дом.
Городилов: А что там со спецстатусом от ЮНЕСКО, касательно исторической части города? Почему все только на уровне разговоров.
Гопп: Так вот, я вам расскажу историю. И здесь я очень в теме. В 2015 году Шелюгин совместно с нашим горсоветом решил сделать конгресс с представителями ЮНЕСКО из разных стран. В рамках этого всего историки рекомендовали те или иные районы города к получению статуса защиты ЮНЕСКО.
Так вот, когда прилетела первая комиссия и прошлась по городу, сразу же «отлетела» Дерибасовская. И не только из-за «Европы» (торговый центр, — прим. ред.), но и из-за «Большой Московской» (реконструированная гостиница, — прим. ред). Из-за чего? Потому что был снесен оригинальный памятник архитектуры. И был построен фактически новострой. Я знаю, что Тарпан к этому относился очень аккуратно и было воссоздано все максимально точно, но это уже новострой. А потом думали хотя бы об одной улице, искали на Приморском бульваре и на Гоголя. А что там? Дом Вассаля, под №23, — в руинах, дом Гоголя — в руинах. Да и в конце концов, в начале Гоголя, около дома с атлантами, стоит пятиэтажка, на месте взорванного во время войны дома.
Так вот, эта комиссия долго-долго искала и уехала. Через год снова симпозиум: накрытые столы в горсовете, встречи... Я туда тоже приходил. Они делились о своем опыте в Польше. Там, чтобы восстановить Варшаву, Краков после войны, искали вплоть до того же кирпича, чтобы максимально точно восстановить город. В Германии это Дрезден, который так же восстановили. И это была беспрецедентная ситуация, когда ЮНЕСКО взяла под свою защиту эти города. Потом началось сопротивление у тех наших, которые любят застраивать центр города. Ведь если хоть одна улица попадет под эту защитную программу, хоть один объект, то дальше его тронуть нельзя. А им это не нравится.
А как должно быть? Ведь даже в Париже надстраивают. Но здесь должен быть главный архитектор города на месте, весь совет, чтобы принимать решение, можно ли втиснуть это или это сюда.
Городилов: У нас есть целая Академия строительства и архитектуры, неужели у нас нет экспертов, чтобы четко разработать правила игры?
Гопп: Нет, схема тут такая: человек, который имеет здесь строительную компанию, например Аднан Киван, он находит в городе места, где развалины, и строит там дома. При этом в его задаче — построить максимальное количество квартир, а составители этого проекта делают так, чтобы он получил их за счет высоты. При этом никто из них даже не задумывается, как это все будет вписываться в ансамбль города.
А дальше мы видим то, что видим сейчас. И то, что бегают там энтузиасты и кричат о нагрузках на сети, на подпочвенные воды... не интересует застройщика. Он свое дело сделал и продал квартиры в этих домах. А куда девать машины? Никто об этом абсолютно не задумывается. А ведь квартиры в этих домах продаются еще до начала строительства. Это центр города.
Правила игры должны устанавливать руководители города. А они прежде всего должны любить этот город, стараться его сохранить, защитить. А сейчас не так.
Городилов: Так какой же запас прочности у такой Одессы?
Гопп: Сколько простоит все это здесь? Мне очень сложно ответить на такой вопрос. Тем не менее, я вот говорил со специалистами по поводу дома Руссова. И они сказали, что, несмотря ни на что, фасад здания и фундамент дома Руссова достаточно в хорошем, прочном состоянии. Архитекторы разрабатывали эти дома именно для наших условий, исходя из тех технических возможностей, что были в то время. А лепка и элементы декора — это все имеет свой срок и восстановить это можно. А пока все это рушится. И я не знаю, сколько в таком состоянии эти дома простоят.
Городилов: Из года в год идут разговоры о создании в Одессе центра круглогодичного туризма. При этом, даже если брать пляжный туризм, пляжей становится меньше, а их качество — существенно хуже. А нужен ли здесь круглогодичный турист?
Гопп: Так сложилось исторически, что Одесса — курортный город. И сюда приезжают полечиться, отдохнуть именно летом. «Куяльник» снова стал оживать. А нужно ли здесь круглогодичный отдых? Думаю, что нет. Львов — он транзитный. Там зимой в Карпаты едут или за границу. Эти туристы останавливаются во Львове и смотрят архитектуру и так далее. А к нам едут именно сюда, летом на море. Здесь ничего не надо менять. Другое дело, как здесь вернуть пляжи? Это дикость. Как так перекрывать пляж, чтобы с людей брать деньги? Для меня это загадка. Чтобы город стал привлекательным, его нужно перестать разрушать. Нужно думать о городе и этого не будет.
Об одесском кино и одесском мифе
Городилов: А как сейчас с кинематографическим поддержанием т.н. «одесского мифа»?
Гопп: Ну так его поддерживают. Хотя раньше главным образом в Москве. Фильмы разные снимают, пусть кому-то нравится, а кому-то нет. Я в них принимал участие. «Ликвидация», «Мишка Япончик»... Мне было приятно с этими людьми работать. Они хорошие профессионалы, прекрасные артисты, партнеры... С Сережей Гинзбургом я до сих пор общаюсь (режиссер телесериала «Жизнь и приключения Мишки Япончика», — прим. ред.), хотя он стал пропагандистом, поскольку работает на «Первом канале». Но мы с ним часто переписываемся.
У нас же возмущаются, мол, надо нам сделать проект по мифу. А я им говорю: надо? — делайте! Почему бы не сделать собственный проект? А попытки были и очень неплохие. Например по произведению Гарика Голубенко «Рыжий город» был снят фильм «Улыбка Бога, или Чисто одесская история». Я там также снимался. Вот это приблизительно что-то близкое по духу Одессе. Там были в основном одесские актеры. Одну из главных ролей там играл Роман Карцев. Ведь Гарик одессит, и он с Одессой неразделим. Это его прекрасное произведение. С чувством юмора. Текст читал Яшка Левинзон. Снимал прекрасный московский режиссер Владимир Алейников, который работал здесь. А когда начинают критиковать, мол тот не правильно сказал, а здесь не было плитки, а это вообще было не здесь... Но тогда бы это была мультипликациия...
Городилов: А есть ли перспективы у Одесской киностудии?
Гопп: Перспективы есть, но нужно сюда вливать деньги. Деньги уже дали и фильмы будут снимать. Сейчас это на уровне короткометражек. Сейчас дают деньги на патриотическое кино. Но моему другу Виктору Андриенко уже дают миллиард гривен на съемки полноценного кино. Это в Киеве. Но наша база также будет снимать, только нужны деньги.
На сейчас мы растеряли большой потенциал. Кто мог уехать, а это более-менее молодые, уехали в Россию или Крым. Остались в основном только старики. Ведь до 2014 года Одесская киностудия жила за счет российских денег и проектов. Здесь снимала разве что Кира Муратова.
В Украине было дешевле снимать кино. Они приезжали в курортный город, снимали жилье в Аркадии, ели в ресторанах. Вот такие бюджеты. Актеры летали сюда на съемочные дни на самолетах. Безумные для нас деньги. За счет таких проектов. Когда сняли «Ликвидацию», тема Одессы стала модной. Весь технический и административный персонал здесь пытался, чтобы его заметили. Они размещали и обеспечивали съемки.
Но, после 2014 года, самые-самые «чухнули» в Россию. Остались корифеи — Муратова, Новак... Теперь же тема Одессы из российского кинематографа уходит, и это новое окно возможностей для нас. Они теперь снимают кино о войне. Одесская киностудия сейчас очень нуждается в технических работниках, а главное — в режиссерах. Это актеров здесь достаточно.
А об Одессе сняли вот последнее произведение Гарика Голубенко, мне не понравилось, и не только мне.
Мы можем сейчас поддержать свой миф. Нужен хороший сценарий. Вот «Сувенир из Одессы». Я знаю автора. Произведение случайно прочитал Коломойский, и дали деньги на съемки. Я не в восторге. У меня там маленькая роль. Было несколько диалогов, но оставили только одну минуту. Слишком его скомпоновали. С одной стороны все слишком растянуто, с другой стороны его урезали. Но динамики нет. И желания пересмотреть еще раз у зрителя вряд ли возникнет. Повторить успех «Ликвидации», «Мишки Япончика» им не удалось.
Городилов: Яков, вы не режиссер, но наверняка знаете, о чем еще не сняли фильмы, но есть потенциал?
Гопп: Да, осталось много важных моментов, о которых еще не сняли фильмы. У меня мечта, чтобы снять фильм об оккупации Одессы. Есть воспоминания евреев. Есть другие свидетельства. Открыт доступ к архиву СБУ. Я вот общался с историком Александром Бабичем и понял, что об этом периоде я вообще ничего не знал. А в Одессе было 26 партизанских отрядов, не только Яша Гордиенко. Был отряд евреев и даже каннибалов.
Эта тема настолько противоречива, настолько скандальна и настолько спорна, что дальше некуда: а вот румыны, они такие, но они уничтожили столько евреев... А русские во время оккупации сдавали евреев, чтобы занять их квартиры и так далее... и это все было.
А есть история, как русский спас трехлетнюю девочку-еврейку. Он ее кормил, ночью выводил. Румыны за шкирку выбрасывали детей из вагонов, которые везли людей в гетто.
Никто же не знает всей правды. Никто не понимает, зачем взорвали Воронцовский маяк. Вы же закрыли весь залив затопленными судами. Зачем?
Все видели фото мэрии и полуциркульное здание полуразрушенное... Так вот, румыны настолько быстро восстановили эти здания... Театры работали, образование... улицы убирались. Румыны видели в Одессе еще один свой центр. Но ведь они сволочи.
Мой отец успел в эвакуацию. А деда вывезли в Севастополь, и он там погиб. Никто никогда не говорил, что во время эвакуации судно «Ленин» вывозило 5 тысяч человек. Люди в том числе стояли. И этот пароход немцы атаковали и все погибли. Но никто не говорил. Ведь «Ленина» подбили.
А то, что в Одессе было три гетто.
Я уже неоднократно говорил многим сценаристам о своей мечте. Тут лучше, конечно же, художественное кино, но можно и с документального начать. Было даже то, что один человек ехал в Америку и вез туда идеи. И мы поняли, что у нас есть свой «Список Шиндлера». Нужно только вникнуть. Мы с Александром Бабичем подготовили историческую справку. Все это передали представителю американского режиссера Стивена Спилберга... Не знаю, как там, чем это все закончилось. Пока что тишина.
Есть у меня еще одна масштабная мечта. Я по мелочам не раскидываюсь.
Это проект об уголовных делах в Одессе. Наподобие «Следствие вели», только исключительно об одесских делах, минуя убийства, грабеж... Только эксклюзивы: фарцовщики, цеховики, контрабанда, валютчики... Я набрал огромное количество тем. У нас такие таланты — жуть. Это жутко талантливый город. Тут можно кино снимать. Но с возможностями нашего одесского телевидения, никто не может позволить себе даже серию за 30 тысяч долларов.
Вот одна история. Работал человек в типографии «Знамя коммунизма». Это 1960-е года. Ему было скучно и он сделал оттиск одной 50-рублевой купюры. Единственное, у него, естественно, был один серийный номер. Деньги распространились по всему Союзу. А купюра такая, что никто ничего и заподозрить не мог. И вот, денежная реформа. Люди пытаются поменять эти деньги, и эта история всплывает.
Художник этот начинает прятаться в электроподстанции, оттиск он выбрасывает в море с пирса. Его находят, он во всем признается. Человека посадили в отдельной комнате и он сбежал из тюрьмы....
А как в 70-е торговали контрабандными сигаретами. На улице Маяковского человек занимался американскими сигаретами. Сигареты распространяются через ресторан «Волна» на морвокзале. Доставляли их по Внешпосылторг из Москвы. Милиция бессильна... У нас столько в Одессе историй, что бери и снимай.
Мой приятель, режиссер из Москвы Сергей Крутин говорит: пиши сценарий. А я не умею этого делать. Ведь «Следствие ведут» будут отдыхать. Ведь можно найти людей, которые были в этом ресторане «Волна». Олег Филимонов, который начинал как музыкант, играл там и помнит этого швейцара, который торговал сигаретами. Тогда пачка болгарских сигарет стоила 30 копеек. А здесь «Мальборо» или «Кент» — 1,5 руб. Это можно было проехать с Таирова на Котовского на такси.
А ведь мне мама сделала подарок — блок «Данхел» за 25 рублей — 2,5 пачка. И я был самым модным. Вот такие были времена.
А джинсы, которые строчили цеховики, сумки через плечо, кульки, которые стирались с надписью «Кока Кола»... Плюс джинсы за 150-170 рублей. И ты знал всех, кто носит джинсы или джинсовую рубашку. Тогда даже шутили про «джинсовые зубы». Так вот, эти истории из пропущенной эпохи — 50-60 годов — они способны затмить легенды о Мишке Япончике.
