Что из себя представляла Одесса образца 1917 года?

Ровно сто лет назад произошло знаковое событие, изменившее ход мировой истории: в столице Российской республики был совершен переворот, и к власти пришли большевики. А что в эти дни происходило в нашем городе? Чтобы ответить на этот вопрос, «Думская» изучила тогдашнюю прессу, воспоминания современников и работы историков.

Что из себя представляла Одесса образца 1917 года? Крупный промышленный и торговый центр с населением примерно 500 тысяч человек. Больше половины составляли русские и украинцы (в официальных бумагах их не разделяли, родным языком большинство указывало «великорусский»), треть – евреи. Мужчин было больше, чем женщин (сейчас наоборот). Самой многочисленной социальной группой были рабочие, в том числе портовые – 40% населения, еще 10% составляла домашняя прислуга и поденщики, 10-15% — служащие и чиновники, 10% - предприниматели, 4-5% — интеллигенция и люди свободных профессий. Очень много было военных: полыхала Первая мировая война, Одесса была ближайшим тылом Румынского фронта и передовой базой Черноморского флота. От Первой станции Фонтана до Чубаевки сплошняком тянулись военные объекты: кадетский корпус и Сергиевское артиллерийское училище, многочисленные казармы (казачьи, артиллерийские, саперные), лагеря и стрельбища. Одесский гарнизон насчитывал до 100 тысяч штыков и сабель – источник многих бед в условиях разложения армии и массового дезертирства.  

Северная граница Одессы проходила в районе Жеваховой горы, южная пролегала от Аркадии до ипподрома и тюрьмы. Обширных высотных жилмассивов, в которых сейчас живет большинство одесситов, не было и в проекте. Жилой фонд состоял из доходных домов разных ценовых категорий, от убогих меблирашек с тараканами и грибком на стенах до настоящих дворцов, как на Маразлиевской и Дерибасовской. Квартиры и комнаты преимущественно сдавались внаем. Значительный процент населения, как и сейчас, обитал в частном секторе – в одноэтажных пригородах. В то же время тысячи люмпенов не имели полноценного жилья вовсе и спали в ночлежках или самодельных халабудах.  

Трамвайных маршрутов было больше, чем сегодня – целых 32 (сейчас 22). Трамвай ходил даже по Чубаевке, соединяя Аркадию, Фонтан и Люстдорфскую дорогу. При этом довольно высоким был уровень автомобилизации — несмотря на то, что часть машин отобрали на нужды армии. В городе действовало множество автогаражей и мастерских, работали представительства зарубежных производителей. Частный извоз, правда, был в основном конным, зато многие «таксисты» обзавелись к тому времени автоматическими счетчиками. Стоимость проезда утверждала местная власть, но по официальным расценкам никого не возили, только с серьезной доплатой.

Вообще, такой прямо разрухи, чтобы люди умирали от голода, осенью 1917 года в Одессе не наблюдалось. Предприятия работали (даже новые открывались!), услуги оказывались, серьезных перебоев с поставками продовольствия, как в Петрограде, не было. Но конечно, уровень жизни по сравнению с довоенным временем сильно упал. Часть товаров – соль, сахар, спички – продавали только по карточкам, мясо подорожало с начала войны в полтора раза, лекарства – в два. Ощущался большой недостаток денег, и народ частично перешел на натуральный обмен. Расцвело мешочничество: предприимчивые люди отправлялись в деревни, где приобретали или выменивали продукты питания и везли их в мешках в город, где продавали втридорога на рынках и толкучках.

В декабре Одесса начала выпускать собственные боны — «разменные билеты»

 

Электростанция работала нестабильно, и порой город, уже привыкший к электрическому освещению, погружался по ночам в темноту. В этот же период одесситы начали массово вырубать городские парки и скверы: нужны были дрова. В итоге к концу Гражданской Одесса серьезно «облысела».

Экономические проблемы, распад армии, политическая напряженность, а также уничтожение царской полиции привели к небывалому всплеску преступности. Никогда еще в Одессе столько не убивали и не грабили. Ежедневно регистрировалось от 5 до 10 налетов, 20-30 ограблений и до 15 убийств! В Санаторном переулке незадолго до Октябрьского переворота убили кучера бывшего персидского шаха.

«Он был расстрелян в упор из револьвера лакеем шаха Ага-ханом, который ревновал кучера к милостям своего господина-шаха, — писали в газетах. — Любопытна фигура Ага-хана. В свое время он состоял в Персии придворным палачом. Всевозможные пытки, которые полагались в Персии, исполнялись Ага-ханом. Когда шаху пришлось переехать в Одессу, он взял с собой своего верного слугу и сделал его лакеем».

Одесский порт в 1917 году

 

Буйным цветом цвела проституция, в том числе мужская, и наркомания: если верить газетам того времени, в центре Одессы работали десятки притонов, предлагавших морфий, гашиш и даже кокаин. Особенно много сомнительных заведений было в районе нынешних улиц Новосельского, Старопортофранковской и Льва Толстого.

Именно в 1917 году вышли на свободу известные одесские бандиты Михаил Винницкий (Мишка Япончик) и Григорий Котовский. Но если последний начал делать военно-революционную карьеру, то Япончик предпочел заняться привычным ремеслом. Он сколотил большую банду налетчиков и буквально терроризировал город. В сентябре гангстеры ограбили почтовое отделение на Ближних Мельницах и Румынский игорный клуб. Казино банда «взяла» средь бела дня: под видом революционных солдат и матросов преступники ворвались в заведение и забрали все деньги и драгоценности. При этом несколько посетителей были ранены, а один умер от разрыва сердца. В конце октября люди Япончика спровоцировали нападение толпы на бугаевские подземные склады с шампанским – видимо, владельцы завода не заплатили ему отступного.

Подземные склады на Бугаевке

 

Бесчинствовали неизвестные бомбисты: то и дело в городе или гремели взрывы, или находили адские машины. В октябре четыре раза пришлось разминировать железнодорожные пути на вокзале, один раз бомбу обнаружили на главной электростанции.

Смута царила и в провинции: грабежи, разбой, погромы (в основном «аграрные», то есть убивали и лишали собственности больше помещиков, но случались и еврейские). Часто ограбления совершали солдаты и дезертиры. В Аккермане этапная рота разграбила винный склад и упилась вусмерть, в Раздельной демобилизованные вояки разнесли вокзал и рынок.

В Одессе по вечерам солдатские патрули обыскивали прохожих и под предлогом борьбы с криминалом и спекуляцией забирали все ценное. Когда публика возмущалась, командиры разбойников в шинелях обвиняли в случившемся друг друга: сторонники Временного правительства кричали, что это гайдамаки, Украинская войсковая рада – что это красногвардейцы, большевики переводили стрелки на Румчерод (тогда в нем заправляли эсеры и меньшевики) и других…

Да, в Одессе тогда царило не двое-, а трое- или даже четырехвластие, если не полнейшая анархия. За контроль над городом боролись представители «временных» (правительственный комиссар и командующий округом Никандр Маркс), Румчерод, который заседал в нынешнем дворце моряков на Приморском бульваре, большевики (Торговая, 4 – дом не сохранился), сторонники украинской Центральной Рады (базировались в Английском клубе и Александровском участке возле вокзала) и целый ряд других сил поменьше. У каждой группы были свои вооруженные подразделения, которые периодически устраивали шумные разборки со стрельбой и швырянием гранат. Так, в начале сентября вспыхнула перестрелка на железнодорожном вокзале, который пытались взять под контроль украинские части.

 

«Гайдамаки ввиду перевеса милиции бросились к казармам звать на помощь украинский полк, — сообщала «Русская воля». — Создалась опасность крупного эксцесса. Офицерам удалось успокоить гайдамаков. Раненых нет. По приказанию высшей военной власти, следствие выясняет виновников стрельбы».

В расстановке сил был интересный дисбаланс: наземные части больше поддерживали Румчерод и Временное правительство, а на кораблях Черноморского флота, стоявших в порту и на рейде, реяли сине-желтые флаги. Красная гвардия была в меньшинстве, но временно сотрудничала с гайдамаками: у них тогда был общий враг. В ноябре ситуативный альянс распадется, а в декабре-январе большевики и сторонники украинской независимости устроят в Одессе полномасштабные боевые действия.

 

Украинская манифестация в Одессе, май 1917 года

 

А еще была городская дума, которая, правда, ничего в военно-политическом плане не решала. На августовских выборах победили эсеры, взявшие большинство (65 мест из 120). Второе место было у кадетов (15 мест), третье – у «еврейского блока» (14), четвертое — у коалиции меньшевиков и еврейского Бунда (8), на пятом оказался «украинский социалистический список» (5). Большевиков поддержало всего четыре с половиной тысячи избирателей, и они получили столько же мест, сколько монархисты – 3. Еще два мандата взяли поляки.

Что интересно, несмотря на все невзгоды, наш город жил в эти месяцы вполне полноценной культурной жизнью. Выпускалось огромное количество журналов, газет и альманахов – больше 400 наименований! Начал действовать Вольный украинский театр Павловского и с десяток других театральных площадок. Были созданы Союз деятелей пластических искусств и Общество независимых художников. Даже фильмы снимались: в сентябре вышла лента «Жизнь и смерть лейтенанта Шмидта» (режиссер Разумный), в котором сыграл Леонид Утесов. Весной и летом в одесских синема целых 90 дней подряд крутили картину «У камина» с Верой Холодной в главной роли, а в дни большевистского переворота состоялась премьера фильма-продолжения «Позабудь про камин, в нем погасли огни…». В следующем году Холодная приедет в Одессу, где и умрет от испанки.

 

Сам день 25 октября (7 ноября по новому стилю) в Одессе не отметился сколько-нибудь значительными событиями: все ждали известий из Петрограда, где уже несколько дней назревало что-то серьезное. Погода была примерно такой же, как сегодня – прохладно, но не мороз, накрапывал несильный дождик. В Городском (Оперном) театре шел «Севильский цирюльник», в «Пассаже» объявили распродажу резиновых галош, а на «одной из центральных улиц в шесть вечера грабители раздели даму».

Первое известие о том, что в Питере происходит вооруженное восстание большевиков и их союзников, поступило на центральный телеграф в 23:00. Через полчаса Одесса получила текст обращения Военно-революционного комитета «К гражданам России». Утром следующего дня стало известно о штурме Зимнего и аресте Временного правительства. Началась новая эпоха…