Борис Барский рассказал о "внутреннем смехе" и как появились его знаменитые усы
Барский Борис Владимирович - академик Международной Академии дураков, поэт, народный артист Украины, актер комик-труппы «Маски» и просто хороший человек. Еще в далеком 2003 году открылся единственный в Украине театр юмора "Дом Клоунов". Первым спектаклем был «Отелло», позже к нему присоединились «Моцарт и Сальери», «Маски в кубе», «Атака клоунов», «Дон Жуан», «Ромео и Джульетта», «Ночная симфония», «Орфей и Эвридика», «Одесский подкидыш», «Дикарь». Большинство этих спектаклей написал сам Борис Барский.
У вас шикарные усы. Как родился ваш знаменитый образ?
В 1995 году мы снимали сериал «Маски в кабаре», где я в основном играл конферансье. Каждое утро гримеры киностудии подкручивали мне плойкой усы. Человек я непоседливый, дергался, и мне прижигали кожу. Когда прошли 2-3 недели, а съемки длились где-то полгода, подумал, зачем я их раскручиваю в 10 вечера, если утром их опять накрутят. Тогда я начал облегчать работу гримерам – сам стал руками подкручивать. Сейчас это уже автоматически происходит, если о чем-то задумываюсь, начинаю подкручивать.
Есть ли строгий судья ваших пьес. Человек, который скажет «нет, не смешно», а вы прислушаетесь?
Если бы это было лет 15 назад (смеется), я бы может к кому-то и прислушался. Когда ты не уверен в себе, тебе хочется отнести свои стихи в редакцию. Ты ждешь, что тебя кто-то похвалит, скажет хорошее. Пытаешься «втюхать» стихи или рассказы профессионалам, чтобы те похвалили. Я тоже через это прошел, носил и показывал.
Мне говорили редакторы газет, что это не мое. Сейчас те же самые редакторы говорят: «Давай напечатаем», а я отвечаю: «Но вам же не нравилось» — «Нам и сейчас не нравится, но люди слушают». У меня очень много друзей, которым я зачитываю какие-то отрывки и уже в этот момент понимаю, что где-то что-то нет так. Они не говорят своего мнения, я сам чувствую, что надо включать «улучшайзер», «тюнинг» и улучшать.
Юмор живая субстанция, тем более в среде клоунов – яркое воображение, порой смена актерского состава. Спектакли Дом клоуна, в том числе и по вашим пьесам, идут многие годы.
Насколько велика разница между премьерным спектаклем и нынешним — есть ли новые мысли, шутки, обыгрывания? Каждый новый актер привносит что-то свое. К примеру, изначально «Ромео и Джульетта» писалась под Владимира Комарова (Джульетта). Все реплики рождались, зная Вову. Ира Токарчук (сменила Комарова) внесла свои краски, спектакль поменялся уже под нее. Вот когда Наташа Бузько вышла на роль Джульетты, я сильно сомневался, потому что там такие тексты… К примеру, когда я ее в первый раз вижу, я говорю: «Смотрю, застыв на это чудо света. От чувств нахлынувших, дыханье затая». Но, когда я говорю это о Комарове или Токарчук, это очень смешно, а тут стоит красивая, действительно красивая девушка и я восхищаюсь, что тут смешного? Но она также привнесла какие-то свои краски.
Сейчас в «Отелло» вошла Таня Иванова и спектакль совершенно по-другому заиграл. Она сама по себе определенный лидер. И вдруг второстепенная Эмилия выходит на первый план и тянет всех за собой, все начинает вокруг нее крутиться.
У вас вышла новая книга «Черные котики», о чем она?
Я заметил одну закономерность, от периода, когда ты считаешь, что книга уже готова, до непосредственно издания проходит где-то три-пять лет. Она должна настояться как коньяк. За это время появляются какие-то другие рассказы, которые нравятся больше, чем те, что уже вложены в книгу. Я начинаю думать, что это не смешно, а этим не стоит грузить читателя. А через четыре года я готов полностью отвечать за каждую запятую, букву и тире в книге.
Сначала так у меня вышла детская книжка «Понарошку». Появлялись какие-то детские стихотворения, но я откладывал их в ящик, потому что во взрослую книжку, где лирические стихи о любви к разнообразным женщинам, детское стихотворение неуместно.
Когда определенное количество стихотворений собралось, я начал ходить по издательствам, мне отвечали: «Понимаешь, люди покупая детские книжки в магазинах, в первую очередь смотрят на картинки. Как бы ты гениально не написал, в первую очередь, нужно найти художника». Появился художник Борис Шинчук, который сделал чудесные иллюстрации, появилась книга.
О «Черных котиках» когда-то я писал сериал для телевидения, написал 12 пилотных серий. Это до сих пор популярно, какой канал не включи, идет «ментовский» сериал. Милиционеры пьют водку и гоняются за преступниками. Я написал такой совершенно идиотский сериал «Черные котики» про трех милиционеров.
Их должны были играть Я, Делиев и Комаров – это бестолковые на всю голову милиционеры, за что бы не взялись, все рассыпается. В конце концов, они всех ловят. Они спасали мир от палочки Шнобеля, спасали заложников и президентов в разных странах выручали.
Сериала из этого не вышло, так как никто не вырывал у нас из рук сценарий (смеется), тогда я начал оформлять его в литературный вариант. Позже какие-то вещи, которые я описывал в сценарии, стали происходить с нами в жизни. Вот так появился второй план — мемуары «Масок». Сюжет переплетается в детективную историю «Черные котики». Также я добавил туда никогда не публиковавшиеся стихотворения.
Если зритель «мертв» (не смеется), ваши действия. Играете по накатанной или переходите на экспромты?
Экспромты случаются на каждом спектакле. Ни один спектакль не похож на другой. К примеру, однажды мы выступали для глухонемых. Мы привыкли к реакции – улыбкам, смеху, аплодисментам, а в зале полная тишина. Ты ждешь, так как в этот момент все смеются, смотришь в зал, а они делают вот так (трясет руками). Оказалось, что это такие аплодисменты. К такому сложно привыкнуть.
А бывает и так, что в зале кто-то один сидит и не смеется. Ты всю свою энергию направляешь на этого конкретного человека, а он сидит, и ни в какую. В конце вдруг подходит и говорит: «Спасибо большое, я чуть живот не надорвал». При этом у него ни один мускул не шевелился, оказалось, он «внутри смеялся».
В одном из интервью, посвященном «Дикарю», вы рассказывали о жестких условиях, на которых вам предоставили право поставить спектакль. Сказали также, что автор книги выразил желания посмотреть ваш материал – смотрел?
Меня не пугает его мнение, я знаю, что сделал классно. Уверен, что ему бы понравилось. Я знаю, что он ездит по всем странам, отсматривает всех актеров.
Этот спектакль шел в Москве – там Дронов играл до 2010 года. Также шел в Иерусалиме. Оба актера уже не играют, я не знаю, по какой причине. Может плохо играли, или надоело, хотя, я считаю, что этот спектакль – высший пилотаж для любого актера. Мне доверил играть продюсер, который имеет права на постановку в трех странах: России, Украине и Казахстане. Помимо этих стран, я узнавал, спектакль можно играть для русскоязычной диаспоры в любой стране.
По вашим словам, «Дикарь» привел Дом клоунов новых зрителей. Опишите вашего зрителя.
Первое время к нам приходили люди, которые выросли на наших шоу – наши ровесники. Они ходили на спектакли, смотрели концерты. Нам ведь очень повезло, мы многоплановые – занимаемся и ТВ, и кино, эстрадными программами, театральными постановками. Помню, к нам приезжал продюсер из Канады, хотел делать фильм-пародию на «Гладиатора», «Титаник». Эти фильмы тогда только вышли на экран и ему посоветовали нас. Мы начали ему показывать, что умеем, а он говорит: «Ребята, вы определитесь, что-то одно, а так неправильно». И … я забыл вопрос.
Зритель?
Да, сначала приходили действительно фаны – наше поколение и их дети, которые с нами выросли. Более мелкие уже не помнят, хотя приходят и получают свой заряд энергетики. К примеру, друзья мои привели на «Дон Жуана» трехлетнего ребенка. Он хохотал первым в зале. В одной из сцен выскакивает паяц и кричит: «Праздник!». И заставляет всех танцевать. Так мне потом друзья перезванивали и говорили, что ребенок теперь заставляет их играть в ролевые игры.
У каждого театра есть своя разная публика. Я мечтал синтезировать ее и затащить к нам в театр. Сейчас я играю в «Особо женатом таксисте», вместе со мной там ребята из разных театров – Украинского, Русского. Когда мы начали репетировать, я увлекся и решил посмотреть на игру своих партнеров. Они также с интересом приходили и смотрели мои работы. Нам так легче было притереться друг к другу. Таким образом, я для себя обнаружил, что у нас великолепный Украинский театр, чудесные пьесы, труппа необыкновенно сильная. Если зрителю Музкомедии нравилась моя игра в «Таксисте», он интересовался, чем я занимаюсь и в Доме клоуна.
После, когда я сделал «Дикаря», пошла публика думающая. Вот есть публика, которая приходит просто посмеяться. Мы ведь не напрягаем, не нагружаем людей проблемами. Хочешь проблем, включи телевизор – 20 человек убили, значит, день прошел не зря. Когда люди устали от проблем и ситуации в стране, они начали приходить. Действительно пошел поток людей в театр. На «Дикаря» начали приходить семейные пары. Ко мне подходили две пары на грани развода, они благодарили меня: «Спасибо, вы нам сохранили брак. Мы пришли, посмотрели ваш спектакль и поняли, все наши разногласия яйца выеденного не стоят».
Когда я играю этот спектакль, ни одного слова не вру. Повторюсь, мне дали полную свободу, дали адаптировать пьесу, внести «отсебятину». Меня также как и всех тревожили какие-то вопросы, которые я понять не мог. Почему женщина себя ведет так, а мужчина вот так. На этот спектакль приходит публика Еврейского центра, Русского и Украинского театров, а также Музкомедии.
Ну, а когда появился «Подкидыш» с таким гениальным автором – Георгием Голубенко… Спектакль об одесситах, об Одессе. Пошел Еврейский центр. В общем, мечты синтезировать публику сбываются. Говорят же: «Человек без мечты, как собака без крыльев».
Здание отдали театру в аренду – оно до сих пор в аренде?
Да, мы арендуем. Изначально был срок 10 лет, но мы живем тут уже 13, аренду продлили на 49 лет. Хочется, чтобы Бог дал нам еще лет 37 подрыгать ногами (смеется). Вот, есть еще одна мечта!
Здание бывшего кинотеатра было в ужасном состоянии. Я помню, что актеры были вынуждены сами все подшивать и латать. Сейчас вам кто-то помогает? Насколько я знаю, накануне театру передали какое-то новое оборудование.
Сцена была гнилая, с потолка капало. В день, когда нам дали возможность зайти внутрь, был дождь, так можно было ходить по всему залу под зонтиком, не было места, где бы ни текло. Кресла от советского кинотеатра –– из фанеры. Мы сами пришили какие-то чехольчики, чтобы спрятать фанеру. Помню, зрители приходили и говорили: «Ребята, очень смешно, но задница болит». А мы отшучивались, что это специальные антицеллюлитные кресла, которые помогают дамам хорошо выглядеть в любом возрасте.
О помощи. Как говорится, если скромно молчать и ничего не говорить, то никто и ничем не поможет. Изредка были тонкие намеки в прессе или на ТВ. До Боделана мы общались со всеми, но нам даже обещание никто не давал. Он предложил нам вот это помещение. Кстати, он единственный не постеснялся пилить бревно на открытии – вместо перерезания ленточки.
После мы выступали на ТВ и сказали, что это чудо, у нас появился свой дом, но мы хотим сделать Дом-музей, собрать какие-то материалы. Просили отозваться людей, которые могут хоть чем-то помочь, но лучше деньгами (смеется). Помогли.
Но есть вещи, без которых театр жить не может – у нас была проблема со светом. И вот к 30-летию мы получили от города оборудование. Нам помогает и область. К примеру, когда фестивали – деньгами и автобусами.
Сколько спектаклей сейчас идет в Доме клоунов?
Сложно определить точное количество, потому что происходят вкрапления. К примеру, «Диннер-шоу». Мы играли его в нашем ресторане. Сделали программу для посетителей кафе – они покупали билеты, заказывали себе ужин, а мы их развлекали – разыгрывали директора ресторана, охранника, официанта. Обслуживая их, вовлекали в определенную игру, в результате они нас начинали развлекать, а мы сидели за столиками и аплодировали. Туда входили номера из «Атаки колунов», например. Если подсчитать по спектаклям, которые постоянно в репертуаре, то их порядка 10.
Ко всему нужны декорации, но помещение достаточно скромное, где их хранят?
Мы прошли эстрадную школу и понимаем, что декорации нужно возить, а возить их порой нужно самолетами, поездами, соответственно они не должны превышать габариты, должны складываться и быть легкими.
К примеру, в спектакле «Орфей и Эвридика» декорации на трубках, с переходниками, укрываются тканью, это все может превратиться в шкаф. В «Подкидыше» у нас экран и тумбочка – разборная, а на экран пускается картинка, что сейчас модно.
Все изначально продумывается. У нас есть классные декорации, которые мы уже давно и редко использовали — три надувных домика для «Ромео и Джульетта». Снова-таки сцена маленькая, тут больше одного домика не поместиться, а если поместить, то мы сами не влезем.
Сложно ли содержать театр – вы оплачиваете аренду, свет и прочее, шьете костюмы, делаете декорации – все это окупают спектакли или есть помощники?
В сегодняшние времена и за квартиру нелегко платить, а содержать такое помещение, плюс свет, отопление и вода… Никто не помогает, конечно, это все на самоокупаемости. Но есть радость, что у тебя есть свой театр и это не радость коммерсанта. Да, мы можем где-то выскочить на корпоратив и заработать денег. В театре ты таких сумм не заработаем, но радость от непосредственного общения со зрителем, теми людьми, которые пришли на спектакль… Ее не заменит ни один корпоратив.
Как вашей труппе удалось не только быть вместе столько лет, но и постоянно двигаться вперед – сериал «Маски-шоу», «Дом клоунов», обновление репертуарного листа двумя не характерными спектаклями («Дикарь», «Подкидыш»)?
Болотом пахнет застоявшийся пруд. Если есть какой-то поток, движение, то тебе в голову не придёт искать блох в своих партнерах. Все время появляется что-то новое, хочется его реализовывать. Да, наступает какой-то момент, он наступает в любом замкнутом коллективе или семье – если нет никакого движения, люди начинают развлекать себя какими-то конфликтами. Но нам некогда конфликтовать. И потом, мы столько лет друг друга знаем, и все уже перероднились.
Сложно ли быть актером?
Сложно ответить, когда это твоя жизнь. Судьба тебе сделала подарок – ты занимаешься тем делом, которое любишь, а тебе еще и деньги за это платят.
Затронули вас негативные последствия ситуации, которая сложилась между Украиной и Россией?
То, что мы делаем оно ведь вне политики. Потом я всегда считал, что количество дураков и умных в пропорции – 50 на 50. И это в любой профессии, независимо от темы. Люди ведь приходят не на митинг, а просто посмеяться. Хотя, среди моих друзей, кто-то ушел в одну сторону, кто-то в другую, но мы продолжаем общаться. К примеру, у меня много друзей в «Кривом зеркале».
Как-то я вылетал из аэропорта в Тель-Авиве и услышал знакомый голос. Оказалось, это был Карен Аванесян. Я подошел, он мне говорит: «Ты знаешь, я так переживаю то, что у вас происходит. Я понимаю, умница Шевчук, Макаревич, Троицкий и Ахеджакова – я их понимаю, они очень смелые люди, но если я со своей (переходит на шепот) армянской мордой скажу что-нибудь в Москве, на следующий же день оттуда вылечу». Я ему отвечаю: «Карен, я все понимаю, я не понимаю, почему ты об этом в Тель-Авиве шепотом говоришь». Это личное дело каждого. Я с уважением отношусь к мнению других людей.
Сталкивались ли вы со взятками?
(Смеется) Через это все проходят, у меня тоже росли дети. Какие-то подарочки… Мне просто везло, с моей физиономией люди уже настроены к тебе лояльно. Какие-то вещи они тебе делали, но не забывали добавить, что мол, моя подпись вот тут стоит 300 долларов. Я говорю: «Знаешь, а я вот после спектакля бесплатно раздаю» — «Ну так, а что ты ногами подрыгал». А ты, говорю, даже ногами не дрыгал. Ты просто мне рассказываешь, что твоя подпись стоит столько-то, а я для того чтобы расписаться еще и ногами подрыгал. Да, приходилось сталкиваться. Все мы родом оттуда.
«Смысла жизни нет, точнее ее смысл в том, чтобы жизнь наполнить смыслом» — ваша цитата. Каким смыслом вы наполнили свою жизнь?
Дарить радость. Ведь минута смеха продлевает жизнь. Мы, наверное, продлили не одну человеческую жизнь. Это очень радует.
